НОВГОРОДСКО-МОСКОВСКОЕ РЕФОРМАЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ XV-XVI ВЕКОВ
Эти два века являют максимум духовного подвижничества на Руси, оно называлось тогда «духовное делание».
Исторически – это эпоха Ивана III и Ивана IV, Грозного, когда Русь становилась Россией, освобождаясь и от татаро-монгольского ига и от греческого религиозного диктата, осознавая себя «третьим Римом» и, прежде всего, наряженно вырабатывая религиозное основание дальнейшего пути. Библия всегда на Руси была редкой книгой, но в описываемую эпоху интерес к ней был чрезвычайный: именно она породила все реформационные движения, связанные с евангельским пониманием того, какой должна быть церковь, какими должны быть духовные пастыри и с попытками создавать такие общины, которые были бы действительно христианскими.
Начались эти движения в Новгороде и Пскове, где был самый высокий уровень грамотности и прямые связи с религиозной жизнью Запада. Иероним Пражский, сподвижник Яна Гуса, разделивший с ним мученическую смерть в 1415 году, посетил в 1412-13 гг. литовскую и русскую земли, имел проповеди в Пскове и Витебске. Маврус Гасконец, из моравских братьев, в 1474 году посетил Россию.
Но и наши реформаторы не молчали: вынужденные бежать от преследований в Литву, братья Фома и Феодосий Косые организовали там молитвенные дома и проповедовали удивительные для официальной церкви идеи. Выработанные еще новгородскими стригольниками XIV века, они сводились к следующему: «Иконы – те же идолы… Христианство не в соблюдении обрядов, а в исполнении заповедей Иисуса о любви к ближним… Все люди суть одно у Бога: и татары, и немцы, и прочия языци».
Мелкопоместный боярин Матвей Башкин выступил против холопства, как противного учению Христа, разорвал «кабалы» и дал свободу своим холопам. Он призывал к изучению Евангелия, говоря, что знание не враждебно Богу и потребность знать заложена самим Богом в природе человека. Федор Курицын, дипломат Ивана III, призывал обратиться от церковной традиции к первохристианству – «первоначальному пророчеству». «Душа самовластна», – утверждал он; воплощением этого «самовластия» он считал образование, знание, а защитой его – веру, которая ограничивает опасные склонности души, направляя ее на пути спасения.
Лагерь «охранителей» традиции возглавлял настоятель Волоколамского монастыря Иосиф Волоцкий. Он считал, что все беды – от чтения Библии «своим умом»: «Всем страстям мать – мнение. Мнение – второе падение». Его перу принадлежит яркая характеристика эпохи: «Ныне же и в домах, и на путях, и на торжищах иноки и мирские, и вси сумнятся, все о вере пытают… и не от пророков, но от еретиков… Еретики стольких прельстили, что и сосчитать невозможно».
Не миновали все эти споры и царского двора. Иван III очень интересовался новыми взглядами, что не требуется посредников между Богом и человеком, что поклоняться иконам – грех, что пастыри должны иметь нравственный авторитет… Но больше всего ему нравилось обличение корыстолюбия священства и стяжательства монастырей, которые в Новгороде, например, владели 1/5 всех земель. Ему нравились кроткие и трудолюбивые нестяжатели, молитвенники другого известного монастыря – Кирилло-Белозерского.
Апогея это противостояние достигло к концу XV века, когда Москва послала властного архиепископа Геннадия для усмирения Новгорода. Новгородцы и слушать его не хотели. Они были людьми грамотными, образованными, с богатыми библиотеками, в которых были книги Библии, неизвестные архиепископу, и противостоял ему настоятель Немцова монастыря в Пскове Чернец Захарий. Три года продолжались их трения. Захарий держался независимо, отстаивая свою православность и обвиняя в еретичестве самого Геннадия. Геннадий, – и это весьма примечательно, – обозвал Захария «стригольником» за то, что тот обвинял духовенство в продажности, отказывался поклоняться иконам, ссылаясь на Закон Моисеев, о котором Геннадий выразился, как «жидовском десятисловии», считая, что к христианам он не относится. Захария читал тексты из таких книг Библии, которых не было у Геннадия.
Победы в споре не получилось и Геннадий перешел к борьбе внецерковными средствами: «О вере никаких речей с ними не плодити, только для того учинити Собор, что их казнити – жечи да вешати». Расправы начались в 1490 году. Тогда были замучены новгородские священники Денис и Алексей, до того возвышенные Иваном III за ум, нравственность и глубокое знание Библии. Был заточен Захария. Сожжен Иван Курицын. Утоплен Фома Косой. Но главная расправа была впереди – на многие сотни лет их всех преследовала кличка, даннам им Иосифом Волоцким, – «жидовствующие». И мирские историки ее повторяют, хотя сами же признаются, что для этого прозвища нет никаких оснований.
Новгородские и московские реформаторы были близки к цели, – как никогда ни раньше, ни позже, – реформировать Русскую православную церковь в согласии с Библией, отказаться от языческого обряда, просвещать прихожан светом Божьего Слова, оставить корысть, мздоимство, жестокость.
Это движение является необходимым звеном для понимания развития евангельского направления в истории христианизации России, звеном от первых новгородских стригольников к подпольной евангельской церкви во времена Ивана Грозного, о чем имеется свидетельство пленного лютеранского пастора (1559 г.) о встрече в Пскове с русскими единоверцами, пришедшими его ободрить. Основные богословские взгляды, выработанные в XIV-XVI веках, дошли до нас и стали нашим достоянием: наши братья решительно отказались от язычества в церкви, от безнравственности и корысти, высоко подняли звание доброго, учительного пастыря и даже утвердили взгляд, что церковь – это союз единоверцев, людей «не от мира сего», в отношения которых с Богом не смеет вмешиваться никто третий.
Матвея Башкина сожгли за эти взгляды при Иване Грозном. В чем только не обвиняли наших братьев! Антитринитарии, богомилы. Никто не знал, что это за обвинения и тем легче их повторяли. Нужно было знать и историю и богословие, чтобы их опровергнуть.
В православном богословии Христос – это Бог, столь же далекий и непостижимый. Реформаторы же подчеркивали Его человеческую сущность, что Бог дал Христа, чтобы нас приблизить к Себе, – и это евангельский взгляд. Именно поэтому реформаторы так категорически отрицали поклонение иконам, что Человек Иисус был ближе им!
А обвинения в богомильстве восходят к Византии XII века, но у нас имеется ответ некоего Хризомила, обвиненного в богомильстве. Он говорит о торжестве духовности над обрядностью: «Все обряды недостаточны без внутреннего перерождения, освобождающего нас от власти злого духа… Нет силы добрых дел самих по себе, без веры. Недостаточно творить добро хотя бы и из угодности Богу, если не достиг духовного чувства присутствия в себе божественного Духа, творящего в нас добро без принуждения».
Все реформаторы знали из Евангелия, что Христос обитает в верующих. «Церковь не в бревнах, а в ребрах», – говорили они. Благодарность Богу за наших предшественников.
РОССИЯ, О КОТОРОЙ МЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЛИ
Какова была культурная и духовная жизнь в России в 70-80-е годы XIX века? Ответ на этот вопрос мы получаем еще в школе, читая романы Толстого, Тургенева, Достоевского, Чернышевского. Духовные интересы и устремления дворянского общества того времени можно описать двумя словами: «отрицание» и «салон».Отрицание было связано с нигилизмом (от лат. nihil – ничто), который был особенно популярен среди молодежи. Нигилисты отрицали общепринятые нормы, моральные ценности и культурные традиции. Образ нигилиста мы встречаем в романе И. С. Тургенева «Отцы и дети». Евгений Базаров очень точно выразил суть новой системы взглядов: «Важно то, что дважды два - четыре, а остальное все пустяки». С точки зрения нигилиста, природа, любовь, брак, искусство не стоят и ломаного гроша: право на существование имеет только то, что приносит пользу. Однако приверженцев нигилизма было не так много.
Основная часть русского дворянства вела надлежащий ей светский образ жизни: отличный французский язык, длинные чистые ногти и умение кланяться, танцевать и разговаривать. Петербургская знать проводила время в бесконечных балах, обедах и посещениях модных салонов или кружков. Великосветская «салонная» жизнь прекрасно описана в романах Л. Н. Толстого.
Таков облик России второй половины XIX века, созданный русской классической литературой. Но был и другой облик – духовный, связанный с распространением Благой вести и возникновением евангельского движения.
Духовное пробуждение началось весной 1874 года, когда в Санкт-Петербург прибыл английский миссионер и проповедник лорд Редсток.
Так, Дэйвид Фаунтин упоминает о том, что приглашение посетить Россию лорд Редсток получил от самой императрицы. Пригласила английского миссионера также и Елизавета Черткова, жена царского генерал-адъютанта.
После проповеди Редстока одной из первых обратилась к Христу княжна Екатерина Голицына, внучка президента Русского библейского общества. Последователями Редстока стали дама Елизавета Четкова, граф Модест Корф, княгиня Наталья Левин и ее сестра княгиня Гагарина, дама Пенкер, князь Василий Пашков, графиня Игнатьева, граф Алексей Бобринский и дама Засецкая, дочь знаменитого поэта В. Давыдова.
Д. Фаунтин пишет: «День за днем Редсток был среди величественных, разрисованных залов Санкт-Петербурга, убеждая аристократию увидеть нужду во Христе. В переполненных залах вечер за вечером он проповедовал через переводчика. Но среди дворян он беседовал на французском языке, который был широко известен среди высшего общества».
Самым выдающимся из обращенных был князь Василий Пашков, полковник царской гвардии, один из самых богатых людей в России. «Как и Редсток, – замечает Фаунтин, – он делал все возможное, чтобы проповедовать о Царстве Божьем. Когда Редсток вернулся в Англию, Василий Пашков стал лидером евангельского движения.
Постепенно евангельское движение распространялось и росло. И вскоре официальная церковь и власти начали борьбу с «новой ересью». В книгу Фаунтина включены письма французской гувернантки, служившей в доме Пашкова. Вот, что она писала по этому поводу: «Уже прошлой зимой было много написано и сказано о проповедях полковника Пашкова и его друзей. Их обвиняют в том, что они не молятся на иконы и образа святых и не крестятся. Их упрекают, что они никогда не говорят о святых и утверждают, что для спасения необходима только вера – а это совсем не похоже на то, чему учат священники».
В 1878 году Редсток был выслан из России, а собрания «пашковцев» запрещены. В июне 1884 года были изгнаны из России Пашков и Корф. Оставшуюся жизнь они провели в ссылке. Можно остановить человека, но кто может остановить Бога? Фаунтин пишет: «Несмотря на запрет, княгиня Левин продолжала приглашать Редстока, Бедеккера и Мюллера в свой дом для проповеди. Об этом доложили царю, и он пригрозил выслать ее, если она не остановится. Она ответила: "Спросите его величество, кому я должна подчиняться, Богу или Императору". Его ответ был: "Она вдова, оставьте ее в покое"».
Слово истины, посеянное английским миссионером, принесло плоды. Несмотря на гонения и запреты в царской России, а потом репрессии в сталинское время, Евангелие выжило, и сегодня тысячи людей в России и других странах преданы ему так же, как некогда лорд Редсток.
Мария БАРАБАНЩИКОВА
ПАШКОВ И ПАШКОВЦЫ
Имя полковника Пашкова означает начало совершенно новой эпохи в религиозной жизни России и ее центра — Петербурга: это начало широкой евангельской проповеди, подготовившей образование будущей Петербургской церкви евангельских христиан-баптистов.
Петербург был не просто столицей России, но европейской ее столицей. За несколько лет до Петербургского пробуждения здесь было немало отдельных евангельских верующих из аристократов, побывавших за границей — в Англии, Франции, Швейцарии. Но их уверование так и осталось бы их частным делом, если бы Бог не воздвиг Себе человека из их среды — богатейшего из людей России, прекрасного организатора, человека с широкими взглядами, образованного и с сердцем, настолько преданным Господу, что труд для Христа стал смыслом и содержанием всей его жизни. Он пережил глубокое и драматичное обращение к Богу в 1817 г. от детски простой и ясной евангельской проповеди и молитвы лорда Редстока, «лорда-апостола», как его любовно звали петербургские верующие.
Благородный аристократ, любитель танцев, карт, охоты, владелец имений в десяти губерниях России и пяти дворцов в Петербурге, и еще одного — в Москве, — он увидел в тот день себя перед престолом суда всемогущего Бога, Который открыл ему глубины зла в его сердце, и он возопил ко Христу о милости и прощении. Он получил прощение, полное и мгновенное. Ему было тогда 42 года, и он все силы своего ума, красноречия, организаторских талантов посвятил распространению Евангельской вести о спасении грешников через пролитую за них Кровь Иисуса Христа. В «христианской» стране это была совершенная новость. Модест Корф, сподвижник Пашкова, всю жизнь бывший истовым православным, сказал однажды: «Никогда ни один священник за всю мою жизнь не сказал мне, что Кровь Иисуса Христа очищает меня от всякого греха».
Петербургских верующих стали звать «пашковцами». С большим рвением начали они евангельский труд по основным направлениям, которые разработал и наметил Пашков:
* Создание Общества поощрения духовно-нравственного чтения, издательство христианской литературы. Переводилась и печаталась литература, рассчитанная на самые разные слои читателей. Рассылалась эта христианская литература не штуками, а пудами, а затем распространялась на местах.
* Для работы со студентами Пашков отвел один из своих дворцов на Выборгской стороне. Он там организовал студенческую столовую, которую обслуживали верующие сестрички, они же украсили ее словами из Писания.
* Пашков открыл дверь своего нового, только что приобретенного дворца (Кутузовская набережная, 10) для евангельских собраний. Швейцар не только не преграждал путь посторонним, но усиленно приглашал их на собрание.
Выписка из донесения обер-прокурора Святейшего Синода (1880 г.) гласила:
«В нынешнем году собрания у Пашкова достигли уже весьма значительных размеров, которые разрастаются еженедельно. Кроме выездов на извозчичьи дворы, Пашков раз или два в неделю отворяет великолепные залы своего дома для молитвенных собраний, на которые собираются все, кому угодно — от большого света до последнего рабочего. Залы становятся уже тесны для собраний: в прошлое воскресенье было там не менее 1500 человек всякого звания...»
Во всех своих имениях Пашков организовал общины, и в летнее время центр его деятельности перемещался в русские губернии. Он трудился без устали. Вот что написано в другом донесении: «Владелец села Ветошкино с деревнями Сергачского уезда, полковник Пашков, приезжая в летнее время в имение свое, месяца на три или четыре, с 1876 г. занимался чтением народу Евангелия с изустными пояснениями; читал как в селениях, принадлежащих к его имению, так и в других соседних, числом до десяти; после каждого чтения, а в селе Ветошкино постоянно, раздавались народу бесплатно книжки: Евангелие и разные брошюры и картинки; народа при чтениях собиралось много... в селе же Ветошкино г. Пашков читал ежедневно утром от 10 часов при больнице, а после полден с 3 часов при своем доме; в ярмарку читал по несколько раз и в разных пунктах...»
Воистину распространение Благой вести было для Пашкова делом его жизни, о нем думал он постоянно, находя все новые и новые способы достигнуть русских людей Евангелием. Вместе с Корфом они посещали трактиры и ночлежки, и тюремные больницы, организовали собственную христианскую больницу. Он заботился о новообразованных общинах, помогая им как духовно, так и материально: он купил земли на Дону для новых общин, а в Севастополе организовал мастерские для тех, кого называли «сектантами», но они были его братьями. Он пригласил поселиться в своем оренбургском имении верующих малоземельных крестьян из других губерний.
Когда мы говорим о Пашкове, то должны видеть его на самом гребне большой волны, каким поистине было Всероссийское евангельское пробуждение. Большой вклад в него внесли ревностным трудом женщины-аристократки Н. Ф. Ливен, В. Ф. Гагарина, Е. И. Черткова, Ю. Д. Засецкая, которая перевела «Путешествие пилигрима» Буньяна, солистка Большого театра А. И. Пейкор, издательница журнала «Русский рабочий». Сюда следует отнести и труд неутомимых книгонош, первым в рядах которых надо назвать Якова Делякова, «первопроходца христианства». О нем тоже упомянуто в записке обер-прокурора Синода: «Во время путешествий Делеки (он же Деляков) целые поселки, оставляя спешные работы, бегут ему навстречу иногда верст за 20 и более». Среди тех, кто «бежал навстречу» были простые крестьяне из кавказских молокан, украинских штундистов, получавшие от Пашкова тюки христианской литературы. Обратим внимание на названия этих книг: «Приди к Иисусу Христу», «Что такое христианин?», «Рай и ад», «Примирился ли ты с Богом?», «Путь ко спасенью», «Брачный пир»...
Во времена Пашкова начались занятия в воскресных школах, группах изучения Слова Божьего, проявил себя социальный труд женщин-аристократок — швейные мастерские для бедных женщин, ночлежка для бездомных. И за всеми этими начинаниями стояла величественная фигура Божьего человека, простого и щедрого Пашкова, всегда умевшего ободрить и одобрить.
Вся его деятельность проходила во время царствования Александра II, царя — освободителя крестьян и реформатора, царя, который призвал нацию обратиться к Писанию. Но, будучи созвучной в известной мере устремлениям царя, эта деятельность вызывала яростную ненависть и сопротивление господствующей церкви. В евангельской проповеди спасения по вере видели опасность для самого существования веры обрядовой. Только что прошла крестьянская реформа, массы людей обнаружили в себе духовные потребности, и «евангелисты» вышли навстречу этим нуждам. Во всем видно действие Духа Святого, иначе никак и никогда евангельская весть не могла бы пробиться ни в город казарм и декабристов, офицеров и чиновников, ни в неподвижную в обрядовой спячке Россию...
В апреле 1884 года Пашков, Корф и Бобринский (прежний министр путей сообщения) решили созвать Объединительный съезд всех евангельских направлений. Через три дня все делегаты были арестованы, все собрания закрыты. Пашкову велено никогда больше не вступать на русскую землю. Начинался период царствования Александра III и обер-прокурора Синода Константина Победоносцева. Но община, которую хотели обезглавить, осталась жить. Ее принял Кергель, потом — Проханов, а потом и другие, не сосчитанные сонмы преданных Господу людей, любящих Слово Божье.
Когда мы говорим о Пашкове, то должны видеть его на самом гребне большой волны, каким поистине было Всероссийское евангельское пробуждение. Большой вклад в него внесли ревностным трудом женщины-аристократки Н. Ф. Ливен, В. Ф. Гагарина, Е. И. Черткова, Ю. Д. Засецкая, которая перевела «Путешествие пилигрима» Буньяна, солистка Большого театра А. И. Пейкор, издательница журнала «Русский рабочий». Сюда следует отнести и труд неутомимых книгонош, первым в рядах которых надо назвать Якова Делякова, «первопроходца христианства». О нем тоже упомянуто в записке обер-прокурора Синода: «Во время путешествий Делеки (он же Деляков) целые поселки, оставляя спешные работы, бегут ему навстречу иногда верст за 20 и более». Среди тех, кто «бежал навстречу» были простые крестьяне из кавказских молокан, украинских штундистов, получавшие от Пашкова тюки христианской литературы. Обратим внимание на названия этих книг: «Приди к Иисусу Христу», «Что такое христианин?», «Рай и ад», «Примирился ли ты с Богом?», «Путь ко спасенью», «Брачный пир»...
Во времена Пашкова начались занятия в воскресных школах, группах изучения Слова Божьего, проявил себя социальный труд женщин-аристократок — швейные мастерские для бедных женщин, ночлежка для бездомных. И за всеми этими начинаниями стояла величественная фигура Божьего человека, простого и щедрого Пашкова, всегда умевшего ободрить и одобрить.
Вся его деятельность проходила во время царствования Александра II, царя — освободителя крестьян и реформатора, царя, который призвал нацию обратиться к Писанию. Но, будучи созвучной в известной мере устремлениям царя, эта деятельность вызывала яростную ненависть и сопротивление господствующей церкви. В евангельской проповеди спасения по вере видели опасность для самого существования веры обрядовой. Только что прошла крестьянская реформа, массы людей обнаружили в себе духовные потребности, и «евангелисты» вышли навстречу этим нуждам. Во всем видно действие Духа Святого, иначе никак и никогда евангельская весть не могла бы пробиться ни в город казарм и декабристов, офицеров и чиновников, ни в неподвижную в обрядовой спячке Россию...
В апреле 1884 года Пашков, Корф и Бобринский (прежний министр путей сообщения) решили созвать Объединительный съезд всех евангельских направлений. Через три дня все делегаты были арестованы, все собрания закрыты. Пашкову велено никогда больше не вступать на русскую землю. Начинался период царствования Александра III и обер-прокурора Синода Константина Победоносцева. Но община, которую хотели обезглавить, осталась жить. Ее принял Кергель, потом — Проханов, а потом и другие, не сосчитанные сонмы преданных Господу людей, любящих Слово Божье.
