В последние годы во многих странах Европы раздаются голоса по поводу того, что там происходит с протестантскими (и, в частности, евангельскими церквями) – люди перестают ходить в церковь, здания пустеют, народ секуляризируется, многие храмы продаются под мечети, шопинг-центры, клубы и т.д.
В то же самое время эти же голоса говорят об увеличивающемся движении т.н. “новых христиан”, которые не желают посещать церкви, но при этом с большим удовольствием собираются в кафе, в частных домах, холлах гостиниц и даже в ночных клубах для того, чтобы вместе почитать Библию, поделиться своими свидетельствами, помолиться. Церковные аналитики в шоке, пасторы опускают руки, старшее поколение возмущено. Все в один голос пророчат вымирание церкви в старушке Европе.
Если провести некую параллель, у меня возникает картинка из известного в свое время голливудского фильма «Я – легенда». По городу ходит такой некий одинокий рейнджер, пытающийся найти себе подобных, и в это же время – вернуть к жизни безнадежно больных монстров. В самом городе – запустение: до боли известные улицы из других кинофильмов приобрели жуткий вид.
Нечто подобное происходит в Европе – одинокие евангелисты-Уленшпигели ходят по городам и весям в поисках христиан, а христиане, в свою очередь, настолько забыли о своем христианстве, что сегодня больше похожи на духовных монстров. При этом, никто до конца не понял, как же относиться к этим «клубным христианам», которые вроде бы высоко ставят ценности Царства, и в то же время, открещиваются от всяких связей с поместными церквями.
Этот феномен сегодня называют «пост-церковные люди» или «пост-церковные группы». Знатоков прошу не путать это с тем, за чем уже утвердилось название EmergentMovement.Это – нечто другое. Цель пост-церковных людей – сохранить свою веру. А для этого, по их словам, им надо было покинуть церкви. Церкви стали местом, где люди стали терять веру, а не приобретать ее.
Кто-то пытается сравнить этот феномен с временами Реформации, кто-то называет это пробуждением, а кто-то кризисом церкви. Мало того, пост-церковники говорят, что они пока даже не ставят перед собой цель донести Благую весть до тех, кто с ней близко не знаком, потому что травмы, нанесенные им в церквях, не позволяют им пока вести полноценную христианскую жизнь. Они находятся в процессе некоей духовной реабилитации.
Проповедь, оторванная от реальности
От чего же они устали? Во-первых – от схоластических проповедей, оторванных от реальности. Церкви настолько влюбились в Слово написанное, что забыли, что оно еще должно быть и живым. Проповедники не знают ответов на вопросы, возникающие у людей, а потому прячутся за вопросами, которые сами себе выдумали, а потом путем неимоверных усилий, находя на них ответы, причисляют себя к духовным гигантам. Примерами могут послужить такие темы для обсуждения как «последовательность событий при Втором пришествии Христа», «дихотомия или трихотомия человеческой природы», «значение союза «и» в Первосвященнической молитве Христа».
Никто не умаляет богословскую ценность данных исследований, но проследить тесную связь между вопросами, с которыми живут люди “в и вне” церкви с заявленными темами очень сложно. Это напоминает штудирование и заучивание правил дорожного движения, написанных в Британии туземцам на островах Вануату, где не то, чтобы машин не было, там на многих островах дорог вообще нет – одни джунгли. Туземец в шалаше живет, а мы ему рассказываем, как перестраиваться из крайнего третьего ряда при наличии трамвая во втором.
Каждый сам по себе
Во-вторых – от формализма. С одной стороны, церкви позиционируют себя как семью, в которой все братья и сестры, а с другой – каждый выруливает свои проблемы сам, пробивая лбом стену. Европа то и дело, что кричит о правах каждой отдельной личности, пытаясь защитить всё и вся, не заметив, что побочным эффектом у этого стало крайняя изолированность человека от человека и человека от общества. Каждый получил те права, которые ему так были нужны, только, вот не знает, что с ними делать. И, люди разошлись по своим домам.
Стокгольм, к примеру, известен сегодня в качестве города, в котором один из самых высоких процентов в мире людей, владеющих и живущих в отдельных домах в одиночестве. Люди идут в церковь с подсознательной мыслью о том, что там их призовут к некоему корпоративному духу, к чему-то совместному… но и там, все та же политкорректность… все тот же индивидуализм…
Связь церкви с государством
В третьих – от тесной связи церкви и государства. В некоторых странах Европы церковная десятина входит в один из обязательных налогов, пасторы находятся на содержании государства, получая зарплату как госслужащие, объединения церквей являются практически равными участниками диалога наряду с другими представителями гражданского общества. Церковные иерархи заседают в еврокомиссиях, еврокомитетах, европарламентах… «Вот нам бы так», – подумает, может быть, верующий из Молдавии или Узбекистана. Но, какова цена вопроса? Что взамен?
А все очень просто – раз государство прислушалось к голосу церкви (или сделало вид), теперь – «алаверды»: церковь должна прислушаться к государству. И не только в вопросах налогообложения, но и в вопросах нравственности, морали, отчетности… Вот и бегут люди в бары, клубы, кафе и гостиничные фойе. Собираются вместе, делятся своими откровениями, переживаниями… и ни пасторские зарплаты им не нужны, ни преференции государства, ни гомилетически выверенные и доктринально истинные проповеди. Ищут они простоты общения, опыта друг друга, действия Бога в их жизни.
И, если третья причина далека от реалий бывшего СССР, то вот – первая и вторая – не очень. Если пасторы церквей не поймут, что каждое публичное выступление в церкви должно отвечать на вопросы людей, а не на вопросы, которые сам пастор считает важными; если церкви будут оставаться местом сплетен и осуждения; если праведникам там больше рады, чем грешникам, то не стоит удивляться, что люди в этих церквях начинают искать какой-то особый духовный опыт.
Единственная причина, по которой люди еще не выходят из церквей сотнями, – это сильно развитый социальный стыд (особенно в сельской местности). Людям стыдно перед родственниками и соседями слыть «отпадшими». Но, это – временное явление. С каждым годом люди все меньше и меньше обращают внимание на то, что про них говорят другие (особенно – молодежь). Я предвижу времена, когда из церквей будут выходить с такой же радостью как Израиль из Египта.
Пока же многие церковные лидеры пилят ветвь, на которой сами сидят – продолжая обвинять людей в непонятных грехах, осуждать их за то, за что Писание их не осуждает, и выставлять на перед такие вопросы как «крещение духом», «потеря спасения», «длина юбок и ширина косынок». Покаяние должно прийти к лидерам, пасторам и благовестникам.
