У меня иногда складывается впечатление, что сегодня мы живём в стране Зазеркалье, куда путешествовала героиня английского писателя Льюиса Кэрролла. Нет, нас не заставляют знакомиться с пудингом и наблюдать за дружеским поединком братцев Труляля и Траляля. Но то, что всё перевёрнуто, как в зеркальном отражении, – факт. Не то чтобы белое стало чёрным и наоборот, это полбеды. Всё так перемешалось, что сам себя ловишь на мысли: а это вообще белым-то было? Попробуйте протестировать себя и знакомых. Какие ассоциации у вас вызывают слова «нравственность», «мораль», «честь»? Вот то-то и оно, что как минимум вас обвинят в нетерпимости и морализаторстве. Особенно в отношении нетрадиционной сексуальной ориентации.
В среде психотерапевтов принято считать, что гомосексуализм – это генетическая аномалия. Значит, гомосексуалистами просто рождаются, и ничего с этим не поделаешь. Однако не все специалисты считают, что новомодный миф так уж верен. Идеологи же этого движения в партию «рождённых геев» записывают известных личностей. Таких, например, как американский писатель, трансвестит, гей и алкоголик Труман Капоте и знаменитый английский поэт и драматург Оскар Уайльд. Ну что ж, Уайльд так Уайльд!
Мальчик по имени Оскар Фингал появился на свет в октябре 1854 года в семье состоятельного врача-окулиста. Его отец, Уильям Уайльд, был уродливым бородачом очень маленького роста, но нравился женщинам галантными манерами и хорошо подвешенным языком. Словом, истинный ирландец, хоть и протестант. Немудрено, что ему удалось покорить сердце мисс Джейн Элджи, одной из самых завидных невест Дублина. Она была красива, умна, не знала себе равных в философских спорах и писала стихи под итальянским псевдонимом Сперанца, что значит – «надежда».
Надежды пылкой дамы были связаны с освобождением родной страны от англичан, за что она боролась много лет. Союз Уильяма и Джейн изумлял дублинцев. Пока муж лечил королеву Викторию, жена писала гневные статьи о власти и прятала в доме революционеров, боровшихся против Англии. Своего отпрыска она назвала именами древних кельтских героев – воителя Фингала и его внука Оскара. Правда, сыну она не порадовалась: мечтала о дочери и, не желая мириться с судьбой, одевала маленького Оскара в девчачью одежду. Ребёнку объяснили, что он мальчик, только в пять лет… когда Джейн родила-таки желанную дочку Изолу. Возможно, это роковым образом повлияло на психику Уайльда.
В 10 лет, когда отец получил от королевы дворянское звание, Оскара отправили в пансион «Портора», где он пробыл семь лет. Каникулы мальчик проводил в новом дублинском особняке родителей или в купленном ими поместье Мойтура среди скал и торфяных озёр, будто возникших из старинных легенд об эльфах и банши. Безоблачное детство закончилось в 1867 году, когда умерла от дифтерита обожаемая сестра. Оскар погрузился в отчаяние, переполнявшее строки его первых неумелых стихов. А у родителей прибавилось другое горе – разорение сэра Уильяма, давно уже жившего не по средствам. Поговаривали, что он тратит деньги на любовниц, пока его жена ведет учёные беседы в компании гостей. Джейн не верила разговорам, пока мисс Трэверс, одна из пациенток мужа, не обвинила его в том, что в процессе лечения он её соблазнил. Сперанца решительно встала на защиту Уильяма, нашла лучшего адвоката. Процесс был выигран, но отношения в семье разладились.
Уильям переживал. Обильно заливая горе вином, он умер в 1876-м в возрасте 61 года. К тому времени Оскар вернулся в Дублин, став студентом знаменитого Тринити-колледжа. Еще в пансионе он увлёкся Грецией, выучил её язык и глубоко проникся любовью к красоте, пронизавшей жизнь древних эллинов. В колледже его специальностью стала античная филология, а наставником – преподобный Махэффи, известный учёный и большой любитель мальчиков. Это вовсе не было редкостью для викторианства с девизом «Делай что хочешь, но только тайно».
Уайльд избегал ухаживаний, но находил общество Махэффи куда более приятным, чем грубый мир сверстников. «Они ещё хуже мальчишек в пансионе, – писал он о студентах. – В голове ничего, кроме крикета и футбола, скачек и прыжков. Если у кого-то и была душа, то её обычно губили в объятиях вульгарных кабацких служанок или уличных девок». Пару раз и сам он побывал в публичном доме, откуда вынес стойкое отвращение к физическим контактам с женщинами.
Посетив Италию и Грецию, Уайльд объявил о намерении совершить «самую необходимую революцию – в моде». Отныне он появлялся в обществе в придуманных им же умопомрачительных нарядах. Сегодня это короткие штаны-кюлоты и шёлковые чулки, завтра – расшитый цветами жилет, послезавтра – лимонные перчатки в сочетании с пышным кружевным жабо. Непременным аксессуаром стала гвоздика в петлице, выкрашенная в зелёный цвет. В этом не было клоунады: безупречный вкус позволял Уайльду сочетать несочетаемое. Эффектная внешность дополнялась звучным голосом и стилем поведения, которым он позже наделял своих героев.
В Англии, где к чудачествам всегда относились терпимо, Оскар быстро стал кумиром артистической среды. Покинув Оксфорд, обосновался в съёмной квартире в центре Лондона и превратил её в храм красоты. Просторные комнаты заполнили античные вазы и японские ширмы, фарфор и акварели прерафаэлитов. По соседству обосновалась Сперанца, покинувшая Дублин. Вместе они оживляли любое общество: пылкие речи матери оттеняли язвительные остроты сына. Уайльд враждовал со знаменитым американцем Уистлером, по-дружески общался с принцем Уэльским, ухаживал за великими актрисами Эллен Терри и Сарой Бернар. Но любимец публики – не профессия. Уайльду пришлось долго выбирать призвание. Наконец он решил стать драматургом.
В 1881 году написал пьесу «Вера, или Нигилисты», посвящённую России, где набирали силу революционеры – год спустя они убьют царя Александра. В пьесе заговорщики тоже готовят цареубийство, но одна из них, юная Вера, влюбляется в монарха и спасает его ценой собственной жизни. Наивная пьеса, где русские ходят в цилиндрах и пьют ржаное виски, не имела успеха, однако известность самого Уайльда продолжала расти. Осенью 1881-го его пригласили в турне по США. И там уже появились эстеты, мечтавшие поглядеть на известного оригинала.
В январе 1883 года он вернулся домой и тут же поспешил в Париж, где в отличие от чопорного Лондона бурлила богемная жизнь. Гюго, Верлен, Золя потрясали основы общества, в салонах кипели страсти вокруг полотен импрессионистов, в кабаре взлетали в воздух дамские ножки в ажурных чулках. Подзарядившись творческой энергией, Уайльд вернулся в Англию и занялся привычным делом – чтением лекций об эстетизме.
В Дублине он встретил очаровательную 25-летнюю Констанс Ллойд. Оказалось, дочь богатого адвоката влюблена в него чуть ли не с детства. Восхищённый её красотой и душевной тонкостью, Оскар пришёл к мысли о женитьбе, чем решил поправить и вконец расстроенные финансы. В мае 1884 года состоялась свадьба, и скоро на свет появились сыновья – Сирил, а затем Вивиан.
Уайльд возлагал на семейную жизнь радужные надежды. Но беременность и роды изменили прекрасное тело Констанс, а кричащие младенцы вызывали у Оскара только раздражение. Семья требовала денег, их нужно было добывать. Наследство жены ушло на обустройство четырёхэтажного дома на Тайт-стрит, ставшего местом встреч лондонских знаменитостей, среди которых по привычке блистал Уайльд. Констанс выходила к гостям редко. Одевалась по просьбе мужа в экстравагантные наряды и отпускала неловкие замечания, над которыми все смеялись.
По вечерам Оскар упрекал её словами, которые позже вложил в уста своему герою Дориану Грею: «Вы убили мою любовь! Раньше вы волновали моё воображение, а теперь не вызываете во мне никакого интереса». Тоска по утерянной красоте пробудила в нём мечты об античности, когда художники наслаждались любовью-дружбой с юными учениками. Тут же нашёлся такой ученик – 17-летний студент Роберт Росс. Роман с ним придал второе дыхание творчеству Уайльда: были написаны рассказ «Кентервильское привидение», несколько сказок и роман «Портрет Дориана Грея», вышедший в свет летом 1891 года в журнале «Литгинсотте». Оба героя этого необычного произведения отвергли традиционную мораль ради своих прихотей, что вызвало в обществе настоящий скандал. Газеты обвинили автора в «непристойном подражании французским декадентам».
Устав от шумихи, Уайльд уехал в Париж, где тщетно пытался покорить молодого писателя Пьера Луиса. Тот сочинил стихотворение о восточной танцовщице, чарующей мужчин. Уайльд превратил его в историю о библейской Саломее, танцем выпросившей у царя Ирода голову пророка Иоанна Крестителя. Пьесу, написанную в конце 1893 года, автор долго не разрешал ставить. Выдвигал невероятные условия, например, найти актрису с синими от природы волосами. В это же время сам Уайльд сгорал от страсти по юному лорду Альфреду Дугласу, сменившему Росса в роли возлюбленного. Бози, как звал его Оскар, был капризен и эгоистичен: вымогал у покровителя дорогие подарки, устраивал скандалы и обожал шокировать публику – прилюдно оказывал Уайльду знаки внимания, которые в то время не позволялись даже законным супругам. По салонам поползли слухи, особенно после того, как писатель окончательно покинул жену с детьми и поселился вместе с Бози.
Тем не менее Уайльд всё ещё был «принцем декадентов»: премьеры его комедий «Женщина, не стоящая внимания» и «Идеальный муж» стали главными событиями сезона. Газеты называли его «лучшим из современных драматургов», отмечали ум, оригинальность, совершенство стиля. Однако знакомые уже заметили трещины в маске самоуверенного денди.
Интуиция подсказывала ему, что дороги назад нет: он ступил на путь, ведущий к гибели. Он по-прежнему живёт с Бози, покорно терпит его выходки и пишет безумные любовные письма. Прогоняет лорда Куинсберри, грубо требующего от «писаки» оставить сына в покое. Мстительный лорд нашёл свидетелей, готовых уличить писателя в связях с мальчиками из подпольного борделя некоего Тейлора. В марте 1895 года начался суд. В апреле Уайльда поместили в тюрьму Холлоуэй, откуда выпустили под залог. Друзья упрашивали его покинуть Англию, но он отказался: «Эту пьесу нужно доиграть до конца».
Между тем знакомые двери закрывались перед ним одна за другой. Театры отказывались от его пьес или играли, не упоминая имени автора. Один из хозяев книжного магазина публично сжёг книги Уайльда, не посчитавшись с расходами. 25 мая был оглашён приговор: два года исправительных работ. Оскару казалось, что тюремная карета везёт его прямиком в ад: условия британской тюрьмы превзошли самые мрачные фантазии.
Скудная пища, грубость охранников, одиночное заключение в сырой камере, которую позволяли покидать лишь на время часовой прогулки. За любую провинность могли наказать кнутом или заставить часами вращать громадное колесо, грозившее переломать ноги. С воли доходили слухи, что жена с детьми покинула Англию, спасаясь от издевательств. Всё имущество семьи пошло на оплату судебных издержек. Альфред Дуглас вопреки обещанию не написал Оскару ни одного письма. Все эти новости едва не свели Уайльда с ума. Он грозился убить вероломного Бози и покончить с собой.
Осмотрев заключённого, психиатры посоветовали дать ему книги и работу на воздухе. В ноябре 1895-го Уайльда перевели в тюрьму Рединга на юге Англии. По иронии судьбы своей балладой он создал этому заведению мрачную славу, хотя на деле условия там оказались сносными. Через пару недель его перестали брить наголо и поручили заведовать тюремным цветником. На свидании жена сообщила грустную новость: умерла леди Джейн Уайльд. Сама Констанс держалась отстранённо, и всё равно оставалась «заботливой и нежной». Она не сказала мужу о своей болезни. Воспаление спинного мозга погубит её два года спустя. Это была их последняя встреча. Впрочем, судьба бывшей жены не особенно интересовала Оскара.
Для Уайльда же тянулись долгие дни заключения, в один из которых он стал свидетелем казни солдата Чарлза Вулдриджа, убившего из ревности свою жену. Здесь же было написано «De Profundis» («Из глубины») – признание в любви, обращённое всё к тому же Альфреду Дугласу. Поистине Уайльд был неисправим. Но ни Бози, ни кто-либо другой не встретили его, когда в мае 1897 года за ним захлопнулись ворота Редингской тюрьмы. Проведя ночь в гостинице, утром он отправился в порт, откуда отплыл во Францию. Теперь у него не было ни родины, ни семьи, ни даже имени. Он просил называть себя Мельмотом в честь изгнанника из готического романа XIX века.
Из гостиницы приморского Дьеппе Уайльд вынужден был съехать – английские туристы не желали жить рядом с человеком, ведущим аморальный образ жизни. Он нашёл убежище в деревушке Берневаль, где дописал «Балладу Редингской тюрьмы». Надежд на публикацию не было, денег тоже. Немногие оставшиеся друзья, включая верного Росса, подкидывали ему по несколько фунтов, которые он тут же тратил на парфюмерию и безделушки. Этот исхудавший, обтрёпанный человек пытался сохранить последнюю привилегию эстета – любовь к красивым вещам.
Страдая от одиночества, он забрасывал Бози письмами. Прочитав одно из них, маркиз Куинсберри так разбушевался, что его хватил удар. В сентябре 1897-го Оскар и Бози смогли встретиться и даже отправились вдвоём в Италию. Но оказалось, чувства умерли. К тому же друзья Уайльда, возмущённые его поведением, перестали присылать деньги. Выдоив из покровителя последнее, Бози сбежал в Париж.
В феврале 1898 года Уайльд поселился в гостинице «Ницца». Завёл себе нового молодого спутника – журналиста-англичанина Мориса Гилберта. Они ухитрялись жить на 250 франков в месяц – подачки друзей и редкие гонорары за переиздания. Оскар вдруг начал болезненно пухнуть и впервые в жизни перестал следить за собой – кто-то из друзей был потрясён, увидев его грязные ногти. Он был болен тоской и невозможностью творить. В голове ещё бродили обрывки статей и пьес, но они не складывались в единую картину.
В июне 1900 года на выставке он записал на фонограф Эдисона свой голос – привет новому, ХХ веку. Две недели спустя заметил у себя внутри уха опухоль, но отнесся к ней безучастно, как относился теперь ко всему. Постепенно инфекция распространилась на весь организм, Оскар страдал от ужасных болей, а денег на врачей не было. 30 ноября он умер в грязном номере отеля «Эльзас» на руках Росса и Морриса и был похоронен на кладбище Баньо. Позже его могилу перенесли на престижный Пер-Лашез и установили там крылатого сфинкса работы Джекоба Эпстайна.
Интересно, но именно в творчестве Уайльд стремился к морали. Эта неизбывная тоска к высшей красоте привела его к краху в личной жизни. Не хочется действительно впадать в морализацию, но одно ясно точно – Оскар Уайльд пал жертвой своей тяги к любви, но так и не понял разницы между соблазном и истинной красотой. А понимаем ли эту разницу мы?
