ЕГО НЕНАВИДЕЛИ. Им восхищались. Его называли самым скандальным художником XX века. Одни считали его гением, другие — сумасшедшим. Люди тратили время и силы, пытаясь проникнуть в тайну Сальвадора Дали. Они были уверены, что у него есть какая-то тайна.
Ступень к Парнасу
Он написал около 2000 картин. Картины эти не переставали удивлять. Это был выход за рамки, другая реальность, необычные образы. На этих картинах разгуливали слоны на птичьих ногах и женщины с головами из цветов, манила куда-то иллюзорная дверь и катила в туман повозка-призрак. Главной темой художника стали фантазии, галлюцинации, сны. Он давал своим творениям странные названия: «Треугольное время», «Распад постоянства памяти», «Молекулярный всадник». Толпы людей стояли перед полотнами, изображающими яичницу, свисающую на веревочке, или горящего жирафа, и ломали себе головы: «Что он хотел этим сказать?»
Сальвадор Дали родился в испанском городе Фигерасе (Каталония). С детства страстно любил рисовать. В мадридской академии он интересовался современными художниками, попутно изучал классическую живопись. Увлекался идеями анархизма.
Начало XX века — время поиска новых идей. Творческим людям хочется чего-то необычного. В литературе начинаются эксперименты со словом, в живописи — с образом. Появляются символисты, фовисты, футуристы, кубисты. Становится модной абстракция. Чем непонятнее, тем лучше. Кто необычней выразил себя, тот гениальнее. Этот принцип действовал всюду. Поэты и художники старались необычно одеваться, всем своим видом говоря: «Я не такой, как все!»
Начинающий художник был честолюбив. Мечты о славе будоражили его воображение. Он видел, как другие изо всех сил стараются быть необычными. И тогда он решил всех переплюнуть.
В то время были модными идеи Фрейда. Разработанный им метод психоана лиза должен был помочь людям избавиться от внутренних проблем. Фрейд полагал, что в глубине души у человека таятся «монстры» — нереализованные сексуальные желания, разные страхи и комплексы, которые мешают жить, и, чтобы справиться с какой-то внутренней проблемой, надо осознать в себе всю эту гадость, вытащить ее наружу и проанализировать. Дали увлекался идеями Фрейда, он решил этот метод использовать. Покопавшись в своем подсознании, он извлек оттуда все свои страхи и сексуальные комплексы и выставил их напоказ. И не просчитался. Таких картин еще никто не видел. Поднялся ажиотаж.
Люди любят, когда их шокируют. Интерес к картинам переходил в интерес к личности автора. Сотни и тысячи образованных, умных людей во всем мире задавались вопросами: «Какие комплексы терзают Сальвадора Дали? Чего он боится? Чего ему хочется? Что ему снится?»
«Главное — пусть говорят!»
Сам Сальвадор Дали был этим доволен и всячески поощрял интерес к своей персоне. Можно спорить о том, гениален ли он как художник, но бесспорно одно: он был гением саморекламы.
Он раздавал бесчисленные интервью, в которых безудержно расхваливал свой талант. Огромными тиражами расходились его книги о самом себе.
«Трудно привлечь к себе внимание даже ненадолго. А я предавался этому занятию всякий день и час. У меня был девиз: главное — пусть о Дали говорят. На худой конец пусть говорят хорошо».
И он делал всё, чтоб о нем говорили.
Однажды в Риме он появился в парке княгини Паллавичини, освещенном фа келами, из кубического яйца, и произнес речь по латыни.
В Нью-Йорке, когда ему нужно было прочесть лекцию, он пришел в аудиторию в костюме цвета морской волны и в водолазном шлеме. «Так будет удобнее опускаться в глубины подсознания», — сказал Дали. Во время лекции он чуть не задохнулся, потому что забыл взять с собой водолазную трубку.
В знаменитом парижском отеле Hotel Meurice для него резервировали целый этаж, так как он любил ездить по коридорам на велосипеде. В поисках вдохновения он требовал доставлять в отель стадо коз, по которым стрелял холостыми патронами. А на балконе своего роскошного номера Дали приказывал ставить бочки с гудроном, куда окунал головы манекенов, держа их за веревки.
«Просыпаясь каждое утро, я испытываю огромное удовольствие от того, что я — Сальвадор Дали, и я спрашиваю себя, что бы это мне сегодня такое чудесное совершить?»
Художник привлекал к себе внимание не только необычным поведением, но и своими странными высказываниями.
«Страдая, я развлекаюсь. Это мой давний обычай».
«Я высокомерен и многообразно порочен. Я — пособник анархии…»
На пике славы
Все это можно было бы воспринимать как шутку. Но его выходки не всегда вызывали улыбку. Иногда он не знал чувства меры.
Смерть любимой матери была для него сильным ударом, но это не помешало ему через некоторое время поместить на выставке картину «Святое сердце», где был нарисован силуэт Мадонны, а вокруг грубо нацарапано: «Иногда мне нравится плевать на портрет моей матери». Посетители выставки были потрясены. Возмущенный отец запретил Сальвадору Дали возвращаться домой.
Но разрыв отношений с родными не повлиял на художника. Шокировать во что бы то ни стало — таков был его прин-цип.
В 1940 году он уехал в Америку. Его слава в США началась с того, что он камнем разбил витрину роскошного магазина «Тиффани». После этого он предложил хозяину магазина свои услуги по новому оформлению витрины. Тот согласился. Художник установил туда ванну с красным вином и посадил в нее живую красотку с изумрудным перстнем на пальце. И народ повалил в магазин...
В Америке Дали работал как ювелир, дизайнер, иллюстратор, декоратор, фоторепортер, писал портреты, выпускал газету «Дали Ньюс». Его имя превратилось в мощный брэнд. Появились колготки и духи «от Дали». Фрагменты картин Сальвадора Дали можно было увидеть на мебельных гарнитурах и галстуках. Он стал мультимиллионером. Американцы признали в нем гения.
Между тем, сам Дали был предельно циничен: «Наше время — эра кретинов, эпоха потребления, и я был бы последним идиотом, если бы не вытряс из кретинов этой эпохи все, что только можно».
Под золотым дождем
Художник не скрывал, что любит деньги. Можно заметить, что для закомплексованного человека он вел себя очень раскованно. По крайней мере, неуверенностью в себе не страдал.
Как-то раз один богатый человек спросил у Дали, неужели шумиха вокруг его имени, слава, большие деньги не при-чиняют ему страданий.
— Ни малейших! — ответил художник.
— Удивительно! Но все эти слухи, сплетни. В конце концов, эти ваши огромные деньги, с которыми надо что-то делать. Неужели все это не задевает ваши нервы?
— Нет! — категорически заявил Дали.
— Не может быть! Не верю!
— Дабы доказать вам свою искренность, — серьёзно сказал Дали, — я готов тут же, не моргнув глазом, принять от вас пятьдесят тысяч долларов. И вы своими глазами увидите, что я при этом останусь совершенно спокоен и безмятежен.
Сумасшедшие деньги, заработанные на картинах и прочем, художник тратил исключительно на себя и на свою жену. Они жили, как короли, утопая в роскоши и удовлетворяя все свои прихоти. Это был союз двух эгоистов. Жена художника, Гала, оставила прежнего мужа и дочь. Ни она, ни Дали не хотели детей. Практичная, расчетливая Гала вела все его дела, приумножая и без того огромное состояние. «Мы охотимся за деньгами», — без стеснения говорила она.
Художнику нравилось выставлять напоказ то, чем он обладает. Вернувшись в Испанию, он въехал в родной Фигерас на белом кабриолете, чтобы продемонстрировать отцу, каким именитым буржуа стал его сын.
В своей погоне за деньгами Дали не знал преград. Он продавал чистые листы со своей подписью по 10$ штука, подписывая по 1000 штук в час. Из-за этого возникло множество подделок под его работы, но Дали это не волновало. Масштабы этого мошенничества впечатляют. В 1972 году на французско-андоррской границе был задержан грузовик, перевозивший 40 000 листов с подписью Сальвадора Дали.
«По мне, богатеть не унизительно, унизительно умереть под забором», — признавался художник.
Ускользающий смысл
Кто-то спросит: а как же искусство? Где же тот скрытый смысл, который пытались найти (и пытаются) в картинах сюрреалиста умные люди — психологи, философы, искусствоведы?
Насчет скрытого смысла сам Дали сказал так: «Сам я, когда пишу, не понимаю, какой смысл заключен в моей картине. Не подумайте, однако, что она лишена смысла! Просто он так глубок, так сложен, ненарочит и прихотлив, что ускользает от обычного логического восприятия».
Можно подумать, что художник просто издевается. Известно, что он часто менял названия к своим картинам, как бы подчеркивая, что изображенное можно понять и так, и так, и этак...
Он не считал, что искусство должно служить какой-то высшей цели: «Искусство низачем не нужно. Меня притягивают бесполезные вещи. И чем никчемнее, тем лучше».
К своим поклонникам он относился иронически: «Музей — вот цитадель кретинизации. Посетители мечутся, картины висят, таблички перепутаны, искусствоведы что-то там исследуют, психоаналитики выясняют, когда я был на пределе помешательства, а когда за гранью... Обворожительное зрелище!»
Я думаю, что в большинстве своих картин Дали был несерьезен. Так кажется не только мне — большинство современных исследователей склоняются к мысли, что картины Дали — это шутка, остроумная шутка, за которой не стоит сколько-нибудь глубокого содержания. Конечно, у него есть и работы другого плана — например, «Лицо войны», но тут не надо докапываться до какого-то скрытого смысла, всё просто и ясно: война — это страшно. Есть вполне реалистичные работы — «Ваза с васильками», «Женщина, стоящая у окна». Но, если говорить о тех странных картинах, на которых изображены какие-то странные типы в непонятном антураже — то, что так занимало его современников — то, по-моему, это прикол. Мне могут возразить, что Сальвадор Дали очень серьезно относился к своей работе, много времени проводил в мастерской. Но я легко могу представить этого человека, с серьезным видом делающего что-то несерьезное. Да он таким и был, таким его запомнили.
Листая его дневники, можно подумать, что автор этих сочинений одержим манией величия. Это на первый взгляд. Но, когда он без конца повторяет: «Я гений, я гений! Посмотрите, я гений!» — невольно возникает мысль, что и это прикол.
Возможно, Сальвадор Дали был откровеннее, когда сказал: «Живопись и Дали не одно и то же, я как художник не переоцениваю себя. Просто другие так плохи, что я оказался лучше».
Исчезающий образ
Едва ли можно оставаться искренним, работая на публику. Каким он был на самом деле?
Сейчас сложно ответить на этот вопрос. Очевидно одно: нельзя судить об этом человеке по тому, что он сам о себе говорил.
Он называл себя то анархистом, то монархистом, то атеистом, то правоверным католиком. Он не боялся сам себе противоречить. Он увлекался то трудами Карла Маркса, то комиками братьями Маркс. Любую идею он доводил до абсурда. У него была страсть — выворачивать все наизнанку. Он то защищал инквизицию, то заявлял о любви своей к Ленину, то признавался в симпатии к Гитлеру — но, опять же, на свой манер: «В свое время я сказал сюрреалистам: “Если вы действительно сюрреалисты, если вы такие романтики, — любите этот нынешний немецкий романтизм, этот всплеск подсознания! Любите Гитлера! Он — само безумие, сосуд, изливающий бред!”»
Но, как правило, всё, что он говорил, современники воспринимали серьезно. Они не замечали в его словах иронии. А Дали, как всегда, делал все, чтоб шокировать общество. Противоречить другим доставляло ему удовольствие. Когда другие художники утверждали, что деньги — не самое главное в жизни, главное — это искусство, Дали утверждал, что занимается искусством из-за денег. Когда все вокруг стали хвалить авангард, Дали объявил, что сам он весьма старомоден.
«Безумие для меня весьма питательно, а произрастает оно из шутовства, — говорил он о себе. — Я никогда не мог разрешить роковой вопрос: где у меня кончается притворство и начинается искренность».
У Сальвадора Дали есть такая картина — «Исчезающий образ». Силуэт человека, который растворяется в воздухе. Он сам похож на этот странный образ. Он везде — и нигде. Он со всеми — и в то же время по-настоящему ни с кем. Он все время был на виду — и при этом его как бы не было. Он как Чеширский Кот, который исчезает, ос тавляя в воздухе одну улыбку.
«Каков я на самом деле, знают считанные единицы», — сказал он как-то раз.
Даже самый законченный лгун и притворщик перестает притворяться, когда остается один. Когда на нас никто не смотрит, мы раскрываемся, ведем себя естественно. Возможно, в тишине и в одиночестве, за дверью своего кабинета, Сальвадор Дали был не таким, каким стремился показаться всем вокруг.
Но этого никто не видел.
Всадник по имени Смерть
Так называется одна из его картин. Как всякий умный человек, он задумывался о жизни и смерти. Кто-кто, а он-то понимал, что все на свете относительно. Нет в нашем мире — материальном, изменчивом — ничего идеального, постоянного, вечного. На смену классике приходит авангард, одни идеи вытесняют другие, война сменяет мир, а жизнь сменяет смерть. Можно прожить свою жизнь не как все, но конец-то у всех одинаков.
«Я до неприличия люблю жизнь», — признавался художник. Невозможность жить вечно он воспринимал как трагедию.
«Ну выйдет человечество в космос — и что? На что ему космос, когда не дано вечности?»
Один из его любимых образов — мягкие часы, растекающееся время. Дали не хотел, чтоб с течением времени о нем позабыли. И тогда он решил сотворить иллюзию вечности. Вложив все свои деньги, он построил в Фигерасе Театр-музей Дали — здание причудливой архитектуры, наполнил его своими картинами и скульптурами и завещал похоронить себя в этом музее, предварительно забальзамировав. Там, в этом странном здании, снаружи украшенном огромными белоснежными яйцами, и прошли его последние годы. Они были печальными. Антидепрессанты, которыми пичкала его жена, подорвали его здоровье. Смерть Галы разбила его окончательно. Дали тяжело заболел. Его возили в кресле и кормили через трубочку. Он полностью зависел от других людей. Он не мог говорить, постоянно рыдал и часами издавал животные звуки. Он хотел рисовать, но не мог держать кисть.
Так получилось, что в этот период он остался один. Не было рядом ни одного родного человека. Отец уже умер, с сестрой он давно перестал общаться, детей у него не было, друзей тоже не было. И виноват в этом был сам Дали, который, по мнению людей, его знавших, вел себя слишком эгоистично.
Боль срывает все маски. В страданиях даже самый неисправимый обманщик перестает притворяться. Он и не притворялся. Человек, который всю жизнь прожил в свое удовольствие, переносил всё это очень тяжело. Он мучился и мучил других. Он швырял в своих сиделок тарелками, изводил их своими капризами. И никого не хотел принимать. Он не хотел, чтоб посторонние увидели его таким.
Он умер на 85-м году жизни, держа за руку старого слугу Артура Каминаду. Последними его словами были: «Я хочу домой».
След ласточки
Верил ли Сальвадор Дали в Бога?
Верил, но не всегда. В детстве он начитался атеистических книжек, и это сильно на него подействовало. Фрейд и Ницше впоследствии тоже повлияли на его мировоззрение. Долгое время художник был безбожником. Но потом его взгляды меняются.
Перемена произошла не только с ним, но и со всем миром. На людей повлияла война. Общество устало верить в смерть и бессмысленность человеческой жизни. В послевоенные годы от популярности нигилизма 20-х не осталось и следа. Одну за другой Дали начинает писать картины на евангельские темы — «Распятие», «Тайная вечеря», «Христос святого Хуана де ла Крус»... Он всерьез увлекается литературным наследием испанских святых.
Известно, что художник встречался с Папой Римским Пием XII. 23 ноября 1949 года на аудиенции в Ватикане, к несказанной радости умирающего от рака отца, Сальвадор Дали объявил себя христианином.
Насколько серьезным было его заявление? Этого мы не знаем, но обращение к духовной теме не было случайным эпизодом в его жизни. Его приглашал и другой Папа Римский, Иоанн Павел II. Сохранилось распятие работы Сальвадора Дали, подаренное им священнику, о. Габриэлю Мария Берарди, за то, что тот изгнал из него дьявола.
Скорее всего, что художник, привыкший бросаться словами, поспешил со своим заявлением. Он не стал после этого другим человеком. Но Небеса услышали его слова. Этот день стал для него точкой отсчета. А к пониманию того, кто же такой Бог, он шел всю оставшуюся жизнь.
За три дня до смерти Сальвадор Дали пригласил приходского священника со Святыми Дарами. Исповедался и причастился. Говорят, что в приступе раскаяния он воскликнул: «Господи! Как Ты допустил меня...»
Он ушел — и оставил нам множество странных картин и кучу вопросов. Ушел к Богу — и унес свою тайну. Бы-ла ли у него тайна? Я думаю, что все-таки была. Возможно, что-то его мучило. Не зря же он просил отца Берарди изгнать из него дьявола. Можно заметить, что в его картинах не хватает зеленого цвета. По мнению психологов, зеленый цвет символизирует жизнь, здоровье, гармонию. Его любят спокойные, уравновешенные люди. По всей видимости, именно покоя художнику и не хватало. Наверно, он обрел его у Бога...
Его последняя картина — «Ласточкин хвост», простая, похожая на детский рисунок. Несколько правильных линий — и небрежный зигзаг, нарушающий всю симметрию. Словно вся его жизнь — в одном росчерке. То, что там нарисовано — это даже не хвост, это след от хвоста пролетающей ласточки, невидимый след, быстро тающий в воздухе...
