Ниже я привожу метания души одного верующего человека – христианина, который пытается найти в своём сердце ответ на то, какие отношения с Богом он предпочитает, ветхозаветные или новозаветные....
А.Подгорный
Новый завет мучителен для человека. Вызывающе прост, обнаженно откровенен, он – если читать внимательно – вызывает чувства, никогда не возникающие при чтении Ветхого завета. Заповеди Ветхого завета строги, упорядоченны, взвешены и подсчитаны. Заповеди Нового завета разбивают сердца. Мысли, чувства и головы разбиваются, как хрусталь от этой простоты. И кажется, проще одолеть сотни заповедей-ступеней до-Христовых времен, чем, не споткнувшись, пройти по трем ступенькам заповедей Христа. Враз пропадают перила безопасности закона, и вот – эти три простые ступеньки в небо, но... над величайшей бездной.
Иисус сказал: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя.
Это – как кольцо, и оно сжимает. Оно давит, и непонятно, с чего начинать и как. Как так любить, и возможно ли это?! Бесконечное доверие Бога человеку поражает и язвит сильнее наказания, сильнее расписанности закона. Доверие, ах, это доверие Твое, как будто Ты ничему не учишься, Господи… Тысячи и тысячи раз в Библии люди отвергают Бога, тысячи и тысячи раз предают мерзейшим образом. Но вот приходит Христос и говорит: первая и главнейшая заповедь ''возлюби Господа Бога твоего всем сердцем, всей душой, всем разумением…''
…Я верю, говорит Бог, что человек может любить Меня. Я верю так неразумно, так… безумно, так… безнадежно, что иду на крест. Я верю – говорит Бог – верю до хруста костей, когда в Мои руки вгоняют гвозди. Верю до палящего над крестом солнца, до иссохших губ. До предсмертного крика… до самой смерти… верю в любовь.
Возлюби! А как это?! А что такое – всё сердце, вся душа, всё разумение мое? Возлюбить? А кто Ты и что Ты сделал для меня – Ты, бывший где-то, когда я так страдал, Ты, до Кого я так и не докричался, Ты, так равнодушно бросивший меня в трудный час? Да в Тебя еще поверить надо… о какой же любви может идти речь?!
Невозможны слова Твои, Господи, и любовь к Тебе невозможна – Ты слишком далек, Ты слишком устранен от наших дел, Ты там, а мы здесь, и что между нами общего?
Но, глядя в наши озлобленные вечной богооставленностью глаза, и рвя ветхозаветный закон послушания и подчинения, Господь говорит: люби, люби – как Я люблю тебя. А знаешь, как Я люблю тебя?
Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную.
Властной рукой разорваны все завесы. Можно глядеть в глаза Бога Живого. Но скажи, человек, а не уютнее ли тебе было в Завете Ветхом? Не обагренном кровью Бога твоего?
Если кто-то прочитал и принял Новый завет – со всем ужасом его невозможной ответственности и личного стояния перед Богом – это еще не значит, что весь мир тут же озарился взаимной любовью человека и Бога. Нет – мало обратить в христианство народ и страну – нужно сделать больше – обратить каждую душу. Ветхий завет можно было заключить с народом – Новый же заключается с каждым отдельно, и прежняя общая отственность вдруг стала пугающе личной… Да что ж мне теперь, самому нужно отвечать за наши с Тобой отношения?!
Неужто Господь не знает, какой богооставленностью и сиротской злобой полны сердца Его людей?
Новый завет – это вложить свою руку в руку Бога. Вложи и вздрогни, коснувшись кровящейся раны. Вздрогни и взгляни Ему в глаза. Обожгись кипящей смесью любви и сумасшедшей надежды на взаимность.
О Боже, до чего же мучителен Новый завет.
Потому что – какую же совесть не скрутит болезненным узлом Его надежда? Его не-уверенность. Нежелание победно прийти и взять. ''Я так сумасшедше люблю тебя, говорит Господь. Так сумасшедше, что оставляю выбор – за тобой''.
И неуверенность Его протянутой руки – больнее пощечины, а кротчайшие слова ''не сужу, если кто не уверует в Меня'' – хуже обещаний наказания. Потому что выбор нужно делать самому: Он уже не настаивает. Кончилась пора жестких рамок Ветхого Завета. Теперь каждый решает сам, и Он не карает за выбор не в Его пользу. Он только надеется, что кто-то придет. И ждёт.
Так у кого же не возникнет желания выдернуть руку и убежать – убежать и спрятаться от занывшей совести, от понимания Его жертвы и боли. Потому что – в ответ-то от меня что? Страшно признать свое недостоинство и почти невозможно - вдруг осознать, что Он дарит не по делам, а по любви Своей, потому что нет таких дел...
Отдайте, отдайте нам Ветхий завет! Отдайте Бога далекого и грозного, Бога – карающего и воюющего со Своим народом. Отдайте заповеди послушания и кары за них. Они хоть понятны. Пусть Ты пришел и умер, и воскрес, но я хочу жить в Ветхом завете, где надо слушаться, а не любить. Мир, построенный на послушании, прост и понятен.
Потому что – если я буду аккуратен в жизни и заповедях, я заслонюсь от Тебя своей праведностью.
Ну не смотри на меня Своими невозможно любящими глазами. Сюда смотри – вот список моих добрых дел, вот моя милостыня Твоим нищим, вот моя порядочность, вот мои пожертвования на Твои храмы, вот мои посты, вот мои субботы… Не смотри на меня так, я не хочу понимать, что Тебе не нужно все это – что Тебе нужна лишь моя любовь.
Давай судиться, Господи, я не хочу Твоей милости и любви, я не хочу Твоей жертвы – я не хочу Тебя, потому что не желаю отдавать себя в ответ. Верни мне Ветхий завет, где Ты карал за грех и награждал за правду.
Давай торговаться с Тобой, Господи. Но, не наклоняйся ко мне – после бичей и тернового венца с Тебя на меня каплет кровь. Что же, после отречений и общего хохота, после звонких пощечин – плюну и я Тебе под ноги. Ты стерпишь… Ты так много терпел…
Потому что полюбить Тебя такого – а не великого, далекого и непонятного – смертельно страшно. Расслабленная любовь к далекому Богу не имеет ничего общего с тем сумасшедшим вихрем, которым закрутит любовь к Тебе. Потому что – впору зарыдать, впору пасть к Твоим пробитым ногам и себя не помня целовать Твои раны, впору, схватившись за голову, вспомнить свои грехи и умереть от стыда.
Ты для Себя-то что-нибудь хочешь, Господи?
Что-то, чем мне можно было бы заслужить Твою любовь и спасение! Хоть бы тень укоризны в Твоих глазах, Господи, тень недовольства, которую развеять всеми стараниями и умоляниями. Да к какой нищете Ты наклоняешься, Господи, из какого праха поднимаешь... и моей гордости нужно это пережить и с этим смириться...
Нет, пусть снова была бы сделка – я Тебе раскаяния, искупления и извинения, Ты мне – прощение. Мне не нужен весь Ты, не нужно очищение стыда, счастье взаимной любви с Тобой – а лишь уверенность в том, что со мной в любом случае все будет хорошо. Опять и опять – хочу Твоих даров, а не Тебя Самого. Того, что от Тебя – а не Тебя. Не надо мне Твоей жертвы, не надо Твоей крови – хочу наслаждаться Твоими дарами и только так приму Тебя. Без Твоих даров мне не нужна ни Твоя жертва, ни Твоя любовь.
Подай мне дары, обустрой мой мирок пробитыми руками – а я постараюсь не увидеть ран. Побереги мой уют, Господи – а Сам постой в сторонке: когда у меня все хорошо – я и не взгляну на Тебя, а приди беда – Ты первый будешь виноват. И не хочу даже думать, как Ты любишь и как ноет Твое сердце о моем безразличии и моих укорах.
Дары Твои ставятся выше и ценятся больше Твоей крови и Твоей смерти?!!
Кто, кроме Любящего, мог так смириться и так умалить Себя, чтобы сделать Свою жертву не обязательным выбором для каждого – а свободным выбором?
Капает кровь Твоя на землю, Ты стоишь и молча слушаешь меня, а я бормочу эти свои торгования, подсчитывая, чего мне будет стоить Твое прощение и спокойная жизнь. От чего я должен отказаться, а что мне позволительно оставить, чтобы не иметь проблем потом… Ну же, опусти Свою протянутую руку, опусти вселюбящие глаза. Скрой от меня Свои раны, затми и память о них.
Не верю в Тебя, не верю Тебе – чтобы с прежней легкостью можно было бросать в небо укорения и обиды. Где Ты был? Ну где же Ты был? И отступаю в уютный обжитый мирок, куда Тебе нет ходу.
Потому что если влюблюсь я в Тебя, вопросы мои, конечно же, пропадут, пропадет и бездна между нами. Я слишком хорошо все пойму, заглянув Тебе в глаза. Я пойму так много, что не кину даже и взгляда на остывшие радости и ценности, на сладость греха, на удовольствие обиды, на усладу упрека. Ты – ответ на все вопросы, а так хочется задавать их – и не получать ответ. Или Бога нет, или Он виноват передо мной. Любить, еще чего… Это же так трудно – отдавать всего себя и ничего не оставлять себе.
Носивший терновый венец – конечно Ты можешь дать все. Но как же страшно признаться себе, что, на самом деле, не нужно мне ничего, кроме Тебя. Распятый на кресте – как просить у Тебя что-то, кроме Тебя самого?
Просите Царствия Небесного – говорил Ты – а остальное приложится вам. Мы же перевели это, как ''подай нам всего и побольше, а Ты как-то приложишься к этому''.
И как же научиться понимать, что Твое Царствие, о котором Ты призывал молиться – это осознание Твоей любви в сердце. Постоянная, непреходящая память об этой любви, и радость о ней. А значит – полное Тебе доверие, а значит - любовь.
