У датского писателя Якобсена есть очень интересная новелла: «Чума в Бергамо». Бергамо – это маленький итальянский город, расположенный вблизи Равенны, на склоне горы. К нему ведет узкая горная тропа. Обычный небольшой городок...
И вот, Якобсен пишет, что в этом городке в середине века разразилась чума. Жуткая! День и ночь звенели похоронные колокола. Люди взывали к Богу. В храмах сутками горели свечи. Люди взывали о помощи, но все было бесполезно, чума лишь сильнее свирепствует. В городе постоянно звучали колокола, возвещая о смерти...И тогда в один момент им становится все безразличным. Они говорят: «Бога нет!»
Они выкатывают бочки из трактиров, начинается великое пьянство. Пьяные до безумия, они впадают в разврат и разгул. Начинается вакханалия, оргия отчаяния. Пир во время чумы. И так изо дня в день. Полное безразличие. Разгул всех страстей. Иногда, посреди танца кто-нибудь падал с почерневшим лицом. Его так и оставляли лежать. Оргии продолжались: «Будем есть, пить, ибо завтра умрем». Однажды они насторожились. Они услышали пение хорала. Подойдя к городским воротам, они увидели вереницу кающихся, поднимающихся по горной тропе и поющих песню: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» Впереди шел молодой монах, который нес черный деревянный крест.
Процессия прошла через городские ворота. Жители Бергамо стояли и смеялись: «Вы, идиоты! Здесь Бога нет! Прекратите свою глупую литанию! Пойдемте, будем есть и пить, ибо завтра умрем». Но монах впереди шествия продолжал путь со своим большим деревянным крестом.
Двери церкви были открыты. Все равно в нее больше никто не заходил. Процессия беспрепятственно входит в нее. Монах прислонил крест к колонне. А затем врывается свора необузданных, смеющихся и ревущих смертников. Один буйный мясник в кровавом фартуке поднимается на алтарь, поднимает золотую чашу вечери и ревет: «Пьянствуйте! У нас Бога нет!» Но вот на кафедру становится бледный монах и призывает к молчанию. Стало тихо, и в этой тишине он сказал: «Я хочу вам кое-что рассказать. Когда Сын Божий умирал на кресте, к которому Его прибили гвоздями, то толпа тоже издевалась, глумилась, надсмехалась. Тогда сын Божий подумал: «Я должен умереть ради этих людей, которых моя смерть вовсе не трогает?! Я должен положить свою жизнь ради этих дрянных людей, расположение которых ничем невозможно привлечь?!» И Сын Божий решил: «Только не я! Только не я!» Он Божественной силой вырвал гвозди из дерева, спрыгнул со креста, вырвал у воинов свою одежду так, что игральные кости, которыми они бросали жребий, покатились с горы Голгофы, одел свои одежды и вознесся на небо, сказав: «Только не я!» И крест остался пустым! Поэтому теперь нет никакого освобождения, милости к людям и спасения. Теперь для вас остаются лишь смерть и ад!»
Так странно проповедовал монах. Наступила мертвая тишина. Мясник спрыгнул с алтаря и встал внизу, под кафедрой. Чаша выпала из его рук. «Нет больше спасения, нет милости!» - как эхо пронеслось в его мыслях. Вдруг одичавший мясник делает три шага вперед, протягивает руку к монаху и кричит срывающимся голосом: «Эй, ты! А ну-ка повесь Спасителя назад на крест! Повесь Спасителя на крест!»
Конечно же, монах рассказал историю о Спасителе неверно. Нет, Сын Божий не сказал: «Только не я!» Он страдает на кресте до сих пор, несмотря на то, что люди говорят: «Работа, развлечения, похоти и пошлости этого мира нам намного важнее спасения нашей души».
"Когда мы перестаем верить в Бога... Мы начинаем верить во все что угодно..."
- Гилберт Кейт Честертон -
Однажды журналист спросил великого американского проповедника XIX столетия Д.Л. Муди, кто из людей доставил ему наибольшие проблемы.
«Ни с кем в жизни у меня не было таких больших проблем, как с Д. Л. Муди», — ответил тот.
Покойный Самуэль Хоффенштейн говорил о двух сторонах своей личности:
«Куда бы я ни пошел, я обязательно тоже сунусь туда и все испорчу».
